Сказки кристаллизуют смысл в наглядных комментариях.
(По теме главы 4."Смысл")
У подножья Горы Жизни собрались люди, чтобы начать восхождение. Гора была высокая, но настолько пологая, что вершина ее скрывалась где-то за горизонтом, и люди не знали, в каком направлении идти, реальный подъем был практически незаметен для глаз. Однако у людей был проводник, они его называли Богом. И действительно, разве не Бог ведет людей в Гору Жизни?
Он не велел им брать с собой ничего, кроме мобильных телефонов на случай, если кто-то заблудится. Они были почти не знакомы, и главная мысль, которая их занимала - тайна невидимой тропы, по которой поведет проводник: куда она ведет? Эта была первая тайна. Тропа оказалась замечательной. Она изгибалась, поднималась на взгорки, опускалась в ложбины, пересекала ручьи и поляны. Вдоль нее росли всякие плодовые деревья, кусты, ягоды. Вода в ручьях была прохладная, вкусная, чистая. Погода стояла теплая, ровная, приветливая. Люди не испытывали ни голода, ни холода. Ночью они спали в лесу, днем шли дальше, с любопытством озираясь вокруг.
Вскоре они стали приглядываться друг к другу, делиться впечатлениями, обсуждать тайну тропы. Незаметно побежало время - дни, недели, годы. Они все шли, и общение разнообразило их движение. Так вокруг перемещения складывался их быт, отношения, жизнь. Они обнаружили вторую тайну - неисчерпаемую тайну друг друга. Они открыли в себе любовь, и жизнь их наполнилась содержанием. На этой удивительной тропе ничего не повторялось, но возникало нежданно. И всякая встреча нового в пути, нового для всех, сопровождалась открытием уникального в каждом из них. Люди поняли, что должны двигаться, и движение - необходимое условие их счастья. Они поняли, что другого не требуется, и тайна пути раскрылась в этой необходимости. Они были здоровы, веселы, простодушны; потеряли счет времени и даже представление о нем, но хорошо помнили свою тропу, которая медленно менялась. Менялись направление, освещенность, растительность, краски, запахи, звуки, и ничего в совокупности не повторялось. Поэтому, когда они хотели что-то объяснить друг другу, то привлекали образы тропы, которые напоминали о пережитом. И не существовало для них более естественных, рельефных и точных ассоциаций. Тропа во всех ее деталях стала смысловым стержнем взаимоотношений.
Однажды люди увидели, что на некотором удалении в лесу растут крупные плоды какого-то необычного растения. Они полюбовались и пошли дальше. Но один азартный молодой человек уговорил товарищей задержаться и поближе изучить эти растения, надеясь позже догнать остальных. Они оставили на тропе заметную вешку, и пошли в лес. Чем дальше уходили, тем сильнее разгоралось их любопытство. Они увидели красивые породы, кристаллы, диковинные растения. Много собрали, и пришло время возвращаться. Но, выяснилось, что заблудились. День клонился к вечеру, лес был густой, ориентиров не было, и пришлось заночевать. Проснувшись утром, стали думать-гадать, где их вешка. Звать помощь по мобильному телефону было бессмысленно: они не могли объяснить, где находятся. Да и кто пойдет, не зная дороги. Единственное, что точно знали ушедшие вперед - пройденный путь, следовательно, оставалось одно - найти вешку и уж потом вызвать помощь. Впервые им понадобились общие рассуждения о небесных светилах, сторонах света, направлениях. Они обнаружили, что здесь прохладнее и плоды сырые, не очень пригодные к употреблению - требуется обработка. Путь, избранный проводником, оказался оптимальным. Они еще этого не осознали, но им пришлось заняться тем, что впоследствии будет названо словом "наука".
Появление науки означало появление новой, третьей тайны - тайны природы. Науку нам не надо ни хвалить, ни ругать. Ведь она лишь средство постижения тайны, а желание постичь тайну - это желание человека. Раскрытие тайн вообще не является целью существования людей, оно становится таковым при чрезмерном любопытстве, причины которого бывают разные. Одной из них явилось желание углубиться в лес и отыскать нечто необыкновенное. С ним, с этим желанием, человек потерял свое простодушие и забыл, что наукой занимается только потому, что, заблудившись, пытается вернуться. Как легко и просто идти за поводырем, и как тяжко и сложно возвращаться одним назад к теплу и уюту. Чаще всего человек еще больше запутывался в тропинках и зарослях. Но иногда он находил свою вешку и обнаруживал, что отряд ушел вперед. И потом возникал второй отряд - отряд отстающих. Но и второй - не последний.
К сожалению, всякий отряд порой покидали его граждане. И вот уже вдоль тропы вытянулась лента разрозненных групп, которые периодически углублялись в лес, чтобы что-то еще добыть, в чем-то усовершенствоваться. Блуждая, они попадали на пройденные участки тропы, которые помогали им ориентироваться, и хорошо, если они поднимались вверх к высшей метке, но часто возвращались назад. С расползанием по тропе появились понятия: "опережение", "отставание", "ожидание". Появились время и расстояние, измеряемые усилиями, которые требовались, чтобы догнать остальных. Вызванный на помощь спасатель мог провести людей от вешки до места, откуда сам пришел, а дальше он тропу не знал, и нужен был другой спасатель, чтобы догнать ушедших за это время. Беда еще в том, что иногда наставник уходил почти ни с кем, ибо не все заблудившиеся собирались к вешке. Многие не понимали своего спасения (в учителе). Некоторые оставались жить далеко от тропы и вспоминали о ней очень редко. А некоторые жили недалеко, и им приятно было вспоминать тропу, но идти по ней не хотелось. Отставание отвлекало идущих впереди и задерживало движение всех.
Людей в жизни объединяют общие друзья и общие враги. Так уж получилось, что человек стал враждовать с природой, он пожелал от нее много "милостей", он изобрел "борьбу" со стихией. Тайна тропы оказалась между двумя другими тайнами, она явилась основой для них обеих. Но лишь в тайне человека опора любви и дружбы, и только в ней тропа обретает свое истинное назначение: люди уверены, что в глубине своей хранят такие общие переживания, которые не зависят от внешних обстоятельств, они надеются, что их поймут.
Однако, чем меньше путь, пройденный по тропе, тем скуднее познания. Ибо тропа отражает свойства становления всех знаний, это тропа нерукотворная, она проложена Самим Богом. Движение по ней быстрее всего доставляет человеку то, что он, по большому счету, ищет в науке. Но тайна тропы замаскирована нашими неуемными плотскими желаниями. Именно желания, а не наука вышли на передний план жизни отставшего человека. Люди потеряли интерес и к восхождению, и друг к другу, познали боль, страдания, разрушения. Они стали озабоченными и грустными.
История восхождения каждого содержала уникальные, одному ему присущие блуждания. В составе разных групп он и поднимался, и возвращался, проделывая своеобразные петли своей жизни. И уже не стало однородных групп. Каждая группа объединяла людей разного опыта. Многие из тех, кто хорошо знал толк в вещах, информации, технике, были совершенно безучастны к человеку. Почти не зная тропы, они не понимали важные смыслы движения, с ними трудно было общаться, тайна личности не была предметом их познания. Общими оставались лишь самые примитивные темы.
Люди потом создадут новые религии, искусство, науки, но далеко не все осознают, что стержнем этих творений является пройденная тропа. Именно ее перипетии они будут отражать и комментировать в делах, далеких от ее живых картин. Блажен тот, кто остался в отряде Бога. Но, если кто отстал, то спасен тот, кто оказался в отряде учителя. Если же кто-то отстал от учителя, праведен тот, кто терпеливо ждет своего наставника на тропе у вешки. Ибо никто сам тропу не найдет. Подъем в Гору требует многих жизней личности.
Прибавление
Как-то раз небольшой отряд после долгих блужданий вышел к своей вешке и запросил помощь. К ним на зов пришел ни кто иной, как Сам Бог, оставивший на время авангард, прервавший продвижение вперед. Чем-то привлек его этот отряд. Он выбрал старшего и продиктовал ему книгу, в которой изложил основные сведения о Горе и правила поведения на ней. Книга была написана языком, понятным для тех людей, но текст ее был многозначным, содержащим информацию для будущего. Каждое новое значение опиралось на образ соответствующего участка тропы, который еще предстояло пройти.
Мне запомнился один, на вид пустяшный, но характерный пример понимания текста. В книге есть такая странная фраза: "Сомножители произведения неперестановочны" (АБ не то же самое, что БА). Люди поняли так: "Если два дня на жертвеннике убивать по три голубя, это не то же самое, что три дня - по два голубя". Это утверждение было названо правилом неперестановочности.
Много времени прошло с тех пор, они успели отстать от проводника. Но, так или иначе, с помощью других наставников, отряд переместился по тропе и вышел на участок, который вдохновил их на создание основ арифметики. И тут они увидели, что сомножители перестановочны. Произошел спор, приведший к расколу: одни отвергли книгу, другие все равно настаивали на том, что АБ не то же самое, что БА, объясняя так: "верим, хоть и абсурдно".
Они так и не дошли до следующего участка тропы, который позволял открыть науку о матричном исчислении, где, действительно, имеет место правило неперестановочности. После этого смешались с теми, кто это знал. Поскольку книгу проводника все читали, возникла острая дискуссия. Те, кто был среди отставших, утверждали, что в книге говорится о числах. Их не смущала абсурдность, наоборот, именно абсурдность, полагали они, требует настоящей веры. Другие, более продвинутые, говорили, что речь идет о матрицах, и это снимало абсурд. Мне кажется, они спорят до сих пор.
Были еще те, кто отверг книгу. Им показалось самодостаточным знание о числах и матрицах, а правило неперестановочности их совершенно не интересовало. В их представлении это странное искусственное правило старой книги придумано вместе с легендой о Боге, который будто вел людей по какой-то тропе. Но тропа иногда напоминала им о себе своими голосами. Тогда они открывали книгу, и что-то просыпалось в их душе.
Одним нравятся сказки о принцах, другим - о нищих. Многих из нас занимают сказки про Абсолюта. Мы помещаем высшее в обычные сказки. Но высшее и должно быть обычным. Ведь дело не в высоте, а в чистоте.
Жил-был Абсолют. Что мы можем сказать о Нем? Ничего, ибо Он все. На этом можно было бы поставить точку и закончить сказку, едва начав. Но есть два свойства Абсолюта, которые озадачивают и завораживают нас: Созидательность и Любовь.
Жил-был Абсолют Любящий, создавший мир своей Любовью.
Жил-был Абсолют Мыслящий. Он поместил в мир Познающего - Человека. Кто может почувствовать Мысль? Кто может воспринять ее в сопереживании? Кто может быть собеседником? Только Равный.
Абсолют создал равного Себе. Но остался ли Он Единственным, если появился Равный? На этот каверзный вопрос ответим: ДА. Ибо Равных сотворил своеобразным способом: отделил от Себя части, войдя в каждую целиком. Он расщепил свою Любовь, поселившись в нас.
Однако здесь нужно некоторое время помолчать и подумать. Мы имеем дело с очень важным обстоятельством. Оказывается, Абсолют не так уж далек. Он просто в каждом. Не бойтесь мыслить в крайних категориях. Все, что связано с чистотой и простотой, имеет предельное выражение.
Сотрите серое представление о себе. Если Вы не поймете, что в Вас Абсолют, не сдвинетесь с места по пути духовного движения. Конечно, кроме Него, есть еще нечто такое, что "путает карты". Но это уже относится к нашему банальному, а мы рассказываем об Абсолюте.
Абсолют поселился в сердцах людей. Но Он не перестал быть Единственным. Он сохранил свое Лицо. Любящий - это Кто, а не что. Любящий конкретен, и предмет любви конкретен.
Будучи Творцом, Абсолют не может заставить любить. Ведь истинная Любовь свободна. Всемогущий здесь столь же беспомощен, как и мы. Любящий, прежде всего, ценит Свободу любимого. Но любовь человека Ему не нужна, если она не сопряжена с любовью к ближнему.
А люди, как дети, увлеклись игрушками, которые сотворили себе сами. Они забыли про Отца, и свое темное, эгоистическое сделали главным, привыкнув к серости, забыв об идеальном. А те немногие, кто еще помнил Отца, говорили, что игрушки им сделал Отец, и игра обретала для них особый смысл. Но Абсолют их любит, как никто.
Сказки сочиняют для детей, но и взрослым они нужны. Взрослые - те же дети, отличающиеся лишь грузом опыта и греха.
Его дом везде, где есть разум. Ему не нужны почести, восторги. Он все уже сказал и сделал. Он слышит, когда зовут сердцем. Не надо Его просить о суетном, об этом и себя не тревожьте. Его лишь зовите. Когда Он с нами, то и мы с собой, своим Божественным.
Абсолют имеет только одно оружие - Любовь, а много ли можно любовью сделать? Всего-то - сотворить людей. Любовью Он сражается со злом. Чем же Он нас наказывает? О чем Его просить? Ведь Он и так нас любит. Он лишь может одарить нас Своим Вниманием и Признанием.
А что еще нам надо? Нет иного стимула истинного бытия разума, нежели одобрение и поддержка Бога. Что еще может быть страшнее богооставленности? Бог не устраняет наши мучения плоти, но Он с нами.
Абсолют руководит миром не Действием, а Мнением. Управление Его корректно, уважительно, наполнено любовью и достоинством. И мир обращен к Нему. Он судит только взаимоотношения личностей. Он не спешит судить. Он учит Детей Своих и дает им время. Время научиться, покаяться, пожелать Суда.
Но если Абсолют отказался от Действия, чем теперь Он отличается от других? Почему Его Мнение наиболее ценно? В мире имеет место авторитет любви, а Его Любовь - самая сильная. В мире есть жажда знания, а Его Смыслы самые возвышенные. В мире есть желание справедливости, а Ему известны все наши мотивы - наша суть. Абсолют - Авторитет и Совесть мира. Обрести Его Одобрение - истинная Цель субъектов мира.
Жили-были Любовь и Гнозис. Дружно жили, не ссорились. Гнозис заботился о Любви, показывал ей тропинки и картинки, Любовь отвечала лаской и вниманием. Нельзя сказать, что их жизнь всегда была наполнена ликованием, что счастье их лучезарно, как яркое летнее солнце. Радость их была тихая, и тиха была грусть, ибо тонка дорога праведности и узки врата царства. И нет покоя душе - нет любви без страданий, нет гнозиса без сомнений, ибо нет единства без разделения, нет истины без движения. Но вот, однажды, Гнозис решил поездить по свету, посмотреть на мир, чтобы, вернувшись, рассказать обо всем Любви. Они попрощались, и он отправился в дальнюю страну, где жили в труде и заботе обыкновенные люди.
Гнозис явился к ним, как высокий Гость и стал учить уму-разуму. Люди внимательно слушали и качали головой, - "какой он образованный, знающий!", потом расходились и опять погружались в свои заботы. Дело в том, что, будучи бестелесным, Гнозис не мог воспользоваться плодами прогресса. Он только учил, и, со временем, обнаружил, что на каждом занятии его ученики просили начинать все с начала. Они что-то усваивали, но это было совсем не то, о чем говорил Гнозис. Его начали даже сторониться, а, однажды, во время выступления, не дождавшись конца, разошлись. Тогда он полюбопытствовал, чему же они научились? И увидел, что они научились лишь строить лабиринты и быстро отыскивать в них вещи. Огорчился Гнозис и уехал в другую страну, где, как узнал, живут люди простые и послушные.
Там его не только внимательно выслушали, но последовали советам и одарили почетом и славой. Он начал публиковать статьи, книги, выступать на семинарах и конференциях, вести беседы. Книги его вошли в моду, их покупали, ставили на полки, вложив закладки на многие страницы. Гнозис гордился. Шло время, а он выступал, выступал. А люди вокруг становились все логичнее и логичнее. В словах они старались быть точными, всему давали и требовали определения, все формулировали и записывали. И вот стали издаваться справочники, инструкции, законы, и всякое житейское дело у них расписывалось по этапам, по шагам, по пунктам. И даже, когда нужно было посмеяться или поплакать, они старались это сделать, как их научили. Но потом возникла проблема: когда и где точно применять тот или иной справочник, и они начали издавать справочники о справочниках. Но здесь вышел спор: как сделать справочник о правильности справочника. Шум в обществе поднялся такой, что все встали на борьбу за полную, окончательную строгость, и забыли о Гнозисе, и в свалке, чуть не раздавили. Грустно стало ему, он заметил в глазах холодный блеск и увидел, что вместо гнозиса у них образовался запутанный клубок идей, и люди стали походить на роботов. Он почувствовал себя сухим сварливым ворчуном, и вернулся домой к своей супруге, к Любви. Нечего было рассказать ей. Тогда она сама решила отправиться в путешествие.
Приехала она в первую страну и стала петь песни, восхваляя высокое чувство любви. Людям это очень понравилось; они ей долго хлопали, вызывая на бис, вынося на руках, охали, ахали и уходили. Ведь им надо было еще подумать о хлебе, одежде, жилище, а главное - о лабиринтах и вещах в них. Одни спешили строить лабиринты, другие - искать вещи в них. "Любовь - это хорошо" говорили они, "но сначала вещи". Каждый для себя желал блага, а от других ждал справедливости. Любовь увидела, что она одинока, и уехала в другую страну, где люди проще и послушнее.
Ее встретили хлебом-солью, и всем понравились ее советы. И решили люди, что не нужны им науки, формулы, определения, что любовь сама все определит, все подскажет. Сожгли они справочники, очистили дома от макулатуры, озеленили свою страну и начали жить по-новому. Стали любить всякого встречного-поперечного, и хорошо им было: общение такое легкое, простое, без проблем, страданий, тайн и самокопания. Секс свободный, радостный, неограниченный. Но почему-то исчезла дружба, ибо пропала необходимость сопереживания, ведь все было ясно, все на поверхности, а мысль человека не интересовала даже его самого. Зачем дружба, когда есть любовь? Потом возникли полигамные браки, где дети не знали своих родителей, отпала необходимость в семье, да и имена, в общем, перестали быть необходимыми. А что с ним делать, с этим именем? Появились клички, темы разговоров сузились, язык упростился, чаще использовались короткие звуки и жесты. И увидела Любовь, что нет там никакой любви, что есть лишь одна воля похоти, и люди стали походить на животных. Взгрустнулось ей, она ощутила себя глупой, и возвратилась к своему мужу.
И решили они не расставаться, но путешествовать вместе и никого больше не учить - пусть сами люди смотрят и думают, как им жить. Приехали они в первую страну и поселились в ней. Многие возрадовались. "Вот как надо жить!" говорили люди - "надо жить скромно и мирно". Так говорили люди и уходили, и забывали, ибо мало кто понимал по-настоящему, что значит жить в любви и гнозисе, - только дети, да старый Том. Однако время пришло уезжать, и почему-то мало кто заметил их отъезд - только Том и дети. Но Том вскоре умер, а дети сохранили воспоминания и сложили легенду о Любви и Гнозисе.
И прибыли они во вторую страну, где люди простые и доверчивые. Люди поняли, что есть два знания: одно можно выразить в словах так точно, что даже робот поймет, другое - нельзя так выразить. И у них поначалу вышел спор, как выразить невыразимое знание. Появились даже религии, но это продолжалось не долго. Им нечего было делить, ибо по простоте своей искали только истину, а истина не желала вмещаться в понятия и формулы. То, что Дети знали об Отце и Матери, не укладывалось в слова. Люди заметили, что им приятно говорить о Родителях без споров, что слова стали музыкой, которая лишь настраивала и соединяла, но не ограничивала, не разделяла. А многие слова вообще забывались - те, что противопоставляли и обижали. Люди увидели Истину в себе, раскрывающую Истину в других. И так им стало хорошо, радостно и разумно. Да, хорошо, потому что радостно и разумно. У наших супругов все больше и больше рождалось детей, и стала эта страна их домом. Долго существовала эта страна, пока все ее жители не превратились в духов. И сейчас, порой, мы встречаемся с ними, ибо духи расселились по миру.
А что с первой страной? Еще некоторое время она жила на своей планете, но люди настолько ловко научились строить лабиринты и отыскивать в них вещи, что им стало недоставать места и материала. Они вышли в открытый космос, освоили новые планеты и звезды, и это занятие так поглотило их, что они забыли о распрях и мелких заботах, они даже почти забыли о лабиринтах. У них появилась цель - захватить всю вселенную. Прошли тысячелетия, лучшие сыны страны отдали жизнь за это. Уже освоены многие звездные системы, галактики, и границы грандиозной расширяющейся страны ушли далеко, далеко. А что в тылу? Люди размножились, и места опять стало недоставать, да и цели не стало. Они начали скучать, чахнуть, слабеть. Но кто-то вспомнил историю посещения Любви и Гнозиса, вспомнили о той другой стране, где они жили, о духах. Как же много времени, страданий и жертв понадобилось для того, чтобы о них вспомнить? И тогда принялись искать и нашли эту замечательную Чету и увидели, что это Истина и пошли за Истиной, и стало им хорошо, радостно и разумно. Хорошо, потому что радостно и разумно. И Истина расселилась по вселенной.
Человек не был бы человеком, если бы в нем не присутствовала искорка любви и гнозиса. Но он ведет себя так, что этой искорке недостает то хвороста любви, то кислорода гнозиса, то обоих одновременно, и костер жизни не разгорается. Он тлеет, скованный жестким одеянием животного и робота, в дыму соблазнов и мамоны. Но только Любовь и Гнозис - изначально сущие, а все остальное не стоит упоминания.
Хотел начать словами "жили-были два брата - Грех и Зло", но сразу понял, что это неверно. Живет и пребывает в мире лишь то, что создано Абсолютом, остальное лишь прозябает, и братья в том числе, ибо не созданы они Им, и в этом вся завязка драмы мира.
Некоторые говорят, что их вообще нет, что они просто придуманы людьми, и, когда одним людям не нравятся действия других, они называют эти действия греховными, даже злыми. Да и не важно, что как назвать. Если, например, для кого-то капуста вкуснее морковки, это не означает, что всем так вкуснее. Другие, наоборот, говорят, что грех и зло таковы, что не вкусно всем. Я придерживаюсь второго варианта, а иначе сказки не было бы. Так получается, что не вкусно и Самому Абсолюту. Парадокс в том, что, с одной стороны, их Абсолют не желает видеть, с другой, они только потому и существуют, что Абсолют их не желает видеть. Что же это за Абсолют, если есть нечто, Им не созданное и живущее вопреки Его желанию? Возможно ли такое? Возможно при одном условии: Он любит то, ради чего вынужден терпеть, Он любит человека, хотя человек творит грех и зло. Он любит свободного человека. Он ему доверяет и знает, что тот способен справиться с грехом и злом. Он любит ответственного человека.
Но давайте поговорим о самих этих братьях. Почему их двое? Почему их не больше и не меньше? Потому что Абсолют ничего, кроме разумного, "человеческого" не создавал, и человек, живя среди людей, имеет дело только с двумя абсолютными ценностями - с самим собой и с другим человеком. Если человек делает добро для других, он делает добро для Абсолюта и для себя. Если он что-то делает, не думая о других, даже случайно, не умышлено в ущерб другим, такое деяние есть грех. Умышленное же действие против других людей - есть зло.
Разговор о грехе и зле был бы бессмысленным, если бы мы не были уверены в том, что критерий добра и недобра во всей вселенной один и тот же. Но ведь это так просто: все, что мы делаем, желая радость другому, есть добро. Обращаю внимание на слово "желая". Если бы я сказал: "все, что мы делаем в радость другому, есть добро", это было бы не верно. Ибо наши мотивы - главное, и мотивы универсальны: желать ближнему хорошее, желать плохое, или ничего не желать. Поэтому грех и зло оживают не во вне, а внутри человека, в его желаниях. Грех - это безразличие, самонадеянность, самоизоляция, бессмысленность, пустота существования. Зло - мотивированное предательство.
Сказанное, однако, является преамбулой к истории о том, что же сотворили эти братья в мире. Ведь просто так, бесследно ничего не происходит. Прошлое никого бы не трогало (ну был грех, было зло, и прошло), если бы не грандиозное явление, которое за ним последовало. А последовало явление всего материального мира. Ибо Абсолют косную материю не создавал, ее создал разум, порождая этих братьев. Те же, обретя долгую жизнь, начали кропотливый труд по созданию вместилища греха и зла.
Какие же отношения сложились затем между людьми и материальным миром? Самые тесные. Человек не только воплотился в материи (т.е. надел материальную плоть), но и всю свою дальнейшую судьбу связал с материей. Он "влип в нее по уши", и, вместо того, чтобы только жить в Абсолюте, Любви и Гнозисе, он вынужден еще и выгребать золу из печи своего отпадения и спасать ее, спасаясь сам. Человек - существо трагичное, а наши герои-братья - неудачные его дети. Спастись теперь можно, лишь погрузившись глубоко в ткань косного мира, прочувствовав в мучении плоти боль отпадения. Грех и Зло еще не раз дадут о себе знать и прочувствовать боль первого зарождения.
А что Абсолют? Как Он относится к материи, к добру и злу? Ответ известен: Он страдает за своих детей, за их отступничество, но само их греховное и злое творение (их "товар") не замечает. Его не интересует ни материя, ни братья. Его даже не интересует труд человека в материи. Он видит поступки и судит только взаимоотношения! Об этом уже говорилось в "Сказке про Абсолют".
Многие разумные существа прошли сквозь земное горнило. Их плоть на время стала овеществленной, и они испытали всю привлекательность и тяжесть ее. Они прочувствовали тяжесть самого земного быта, пронизанного несправедливостью, унижениями, обидою. И в этой одежде ежеминутно нужно было осуществлять выбор, принимать решение. Насколько нелегко им приходилось преодолевать силы мира сего, настолько рад был каждый своему нравственному выбору, и рад был за них Абсолют.
Дата последней коррекции страницы: 15.05.20